По случаю вчерашнего незапланированного сорокалетия (от слова веет ужасом и виагрой) вспомнил духоподъемную историю, случившуюся со мной и Вячеславом Бурцевым в Амстердаме.
Мы почти дети, нам тридцать три или четыре, попадаем на сутки в столицу Голландии. Город набожный, скучный, заняться нечем. Около трех ночи решаем, что не спится, и выходим на поиски неожиданностей. Стремительно и с закрытыми глазами пролетаем район красных фонарей (это платное бесстыдство нам пока неинтересно) и ищем, где бы, так сказать, станцевать фокстрот, ну, или deep house. Вдруг дорогу перегораживает полицейский. Ну, думаем, всё, приплыли, сейчас обязательно подкинут килограмм гашиша и будут требовать выкуп. А что еще от полицейского в Амстердаме ожидать?.. Товарищ оказался душевным и спросил, что детишки ищут в столь поздний час. Узнав про наши танцевальные интересы, рассказал о модном месте, но предупредил о возможных проблемах со входом, так как он не знает, какая именно сегодня вечеринка.
Проблемы со входом отзывались фантомными болями еще со времен знакомства с мероприятиями Юрия Милославского. Было решено взять клуб штурмом любой ценой. Подходим. Face control метрах в десяти от входа в здание, перед которым вроде двора с тусовкой празднокурящих. Шумно. Мы впились глазами в охрану и идем как будто представляем Генпрокуратуру. Напролом. Нас ожидаемо тормозят, но неприличным вопросом: «Парни, а вам сколько лет?»
Оскорбившись, синхронно отвечаем и лезем за паспортами. Нет, конечно, лестно. Но возмутительно. Охранник посмотрел в документы, поднял брови и спросил:
¬¬¬– Вы точно хотите на эту вечеринку? – и указал на огромный плакат, который мы, от страха быть недопущенными, тупо не увидели.
На нем малиновым сияла надпись «60ty? Time for sex and dance» («Вам шестьдесят? Время для секса и танцев»).
Далее мы сфокусировали зрение на тусовке у входа. И тут же осознали, что и бездна начала смотреть на нас. Какие это были матроны!!!
В зеленых кислотных шортах, ботфортах, цветных париках, раскрашенные, как индейцы Наваха, с тремя косяками во рту сразу! И всем серьезно за шестьдесят. Бабушки поняли, что мы колеблемся, и стали игриво зазывать принять участие в их разгуле. Посыпались фразы, суть которых сводилась к простому «Мальчики, не бойтесь». Мальчики, надо сказать, позорно дезертировали, вызвав свист и улюлюканье. Стыдимся до сих пор.
Что я хочу сказать. В сорок лет жизнь только… продлевается.
«Мальчики, продлевать будете?»
Я буду.
Спасибо большое всем за поздравления.