На злобу дня и в тему Обамы-геелюба достал из архива уморительную кармическую сагу, рассказанную мне одной питерской знакомой в разгар кризиса.
Она не дала начальнику, а через месяц он пригласил ее в ресторан и начал беседу с эпической фразы: «Катя, прости меня за тот случай, я понимаю, как это было мерзко с моей стороны, поверь, такого больше не повторится никогда».
Катя удивилась, так как в общем шеф ее особо-то правил приличия российских не нарушил. С чего такое раскаяние? Но обо всем по порядку.
Итак, подруга моя пошла личным ассистентом к предпринимателю средней руки и средней внешности. Немного пухловат, немного начитан, о сотрудниках заботится, корона приемлемых размеров, женат, лицо приятное, даже, можно сказать, местами изысканное. Пытается хорошо одеваться и быть галантным. Не злой.
Поехали они вместе на какую-то мощную конференцию, на которой Алексей Александрович должен был выступить с презентацией. Ресторан в отеле неуютный, а подготовиться и правда надо. У шефа сьют с гостиной и спальней. Он предлагает доработать в номере, туда же заказать ужин. Катя, надо сказать, девушка «палец не клади никуда», в свои двадцать семь охлаждать пылких умеет лучше многих моих ровесниц, хотя и пуританкой ее не назовешь. В общем, предложение пойти в номер поработать она не восприняла как оскорбление.
Сидят обсуждают выступление, пьют, естественно, шабли — что еще у нас считается аристократизмом? В один прекрасный момент Алексей Александрович кладет руку на Катино запястье и говорит: «Я очень рад, что ты со мной работаешь». Обручальное кольцо не вовремя сверкнуло, душевный начальник трогательно смутился и убрал руку.
Катя понимала, что за таким жестом последует следующий, но устраивать сцену не хотела, мало ли, ошиблась в намерениях, да и потом, человек хороший, милосердие никто не отменял, хотя рабочий секс никогда ни к чему хорошему ее не приводил.
Пошла вторая бутылка, и малоопытный обольститель предпринял еще одну попытку. Поймав момент, когда Катя решила снять пиджак, он с неожиданной ловкостью подскочил, с еще более неожиданной нежностью помог и задержал руки на плечах чуть дольше, чем можно было объяснить случайностью. Намерения стали очевидными, но Катя надеялась избежать ссоры. Еще через пятнадцать минут Алексей Александрович предложил сделать своей ассистентке массаж головы, так как, дескать, он ему обучался у каких-то особо продвинутых мастеров. С анатомией у начальника было не так, как с массажем, голову он быстро перепутал с шеей, шею со спиной, а потом и вовсе попытался расстегнуть пуговицу на блузке. Катя встала с кресла и тихо сказала: «Я на работе не могу, и у меня есть молодой человек». Именно в такой последовательности, как бы щадящей эго руководителя.
Начальник опечалился, вернулся на свой стул, стал угрюмо пилить рыбу, и вскоре Катя ушла в свой номер. Надо отдать должное благородству А. А., никаких репрессий не последовало. Он искренне грустил, но на работе это не отразилось. Повторных штурмов не предпринималось, двусмысленных шуток не было, в общем, тоска, а не Дон Жуан. И вот вдруг это приглашение в ресторан с таким непредсказуемым началом разговора. Далее последовала исповедь.
Бизнес у Алексея Александровича был на редкость незамысловат. Торговля западными «бусами» для российских аборигенов. Детали опущу, дабы не «палить контору». «Бусы» шли прекрасно, пока кое-что в Черном море не стало нашим, а отечественной валюте не стало дурно, вместе с ее хранителями. Ситуация А. А. была проста и безнадежна. Закуплен товар по одному курсу, а продавать нужно по совершенно другому. Бизнесмен наш был патриотичен и патриархален, но данные скрепы не влияют на курс и задолженности.
Пришлось благородному русскому князю собираться в Золотую Орду, договариваться об отсрочках, скидках и т. д. Владелец «бус» и кредитор сказал приезжать в город NN, где он вещал со средней трибуны на какой-то бессмысленной профессиональной конференции, которыми полна Европа и поэтому скоро ее сожрут китайские и американские партнеры. А. А. поехал один, чтобы не раздражать сатрапа своими барскими замашками. Для поездки были даже вытащены с антресолей часы Rado и костюм Hugo Boss, чтобы нищенское (как ему казалось) существование Алексея Александровича не вызывало никаких сомнений. Поселился он в соседнем с объектом челобитной отеле омерзительных четырех звезд. А. А. выслушал доклад, аплодировал громче всех и даже хотел встать, чтобы публично прослезиться. Анри (так звали кровопийцу) кивнул А. А. с трибуны, чем вызвал у жертвы российской геополитики множественный оргазм и порхание финансовых бабочек в животе.
После выступления Анри окружили, и А. А. не смог с ним поговорить. Вскоре ему была прислана смс с предложением встретиться в лобби около девяти. Алексей Александрович посмотрел на часы и понял, что до девяти целых двадцать одна тысяча семьсот сорок восемь секунд. Терпеть он мог с трудом. Ровно в девять, вооружившись компьютером, презентацией и скорбным выражением лица, наш герой вошел в лобби. Анри сидел с какими-то буржуями и попросил А. А. подождать за соседним столиком. Прошло еще тридцать минут. Патриотизм торговца начал кипеть. Он втыкал Анри «Искандеры» прямо туда, куда его послал российский банк, в который А. А. пришел за отсрочкой платежа по кредиту. Неожиданно француз встал, подошел к Алексею Александровичу и предложил пойти к нему в номер, так как в лобби поговорить им не дадут.
Где-то глубоко в животе у российского предпринимателя стало холодно. Надо сказать, Анри выглядел именно как те, кого некоторые российские ценители прекрасного предлагают кастрировать. Такой радикализм А. А. не поддерживал, но просто сажать считал очень хорошей и перспективной идеей. Это не мешало ему (как водится) вести бизнес с подозрительно метросексуальным Анри, но после каждого рукопожатия он особенно тщательно мыл руки. Анри же, наоборот, очень тепло относился к российскому партнеру, обнимал при редких встречах и присылал подарки на Рождество. Это, конечно, ничего не значило, но в брутальной России считалось странным. Тем не менее открыто тема никогда не поднималась, с поличным Анри пойман не был, и вообще, у него, как говорили, была жена.
Учитывая, что в российской действительности любой мужчина, который следит за собой и соблюдает гигиену, уже вызывает подозрения, А. А. понимал, что мог ошибаться, и опасался промазать как следует. Отказ идти в номер означал бы только одно: А. А. считает Анри геем и ссыт оставаться с ним один на один. Если первое не так, то можно серьезно обидеть нормального человека, да и признаться в трусости российский купец не мог.
– Конечно, – излишне бодро отчеканил гееборец и двинулся за Анри.
Номер был двухкомнатный и оставлял надежду. Француз достал бутылку какого-то белого вина, но не шабли, чем немало озадачил Алексея Александровича, считавшего, что есть только два вида белого — ркацители и шабли. Чокнувшись за бизнес, партнеры начали беседу. Ярославна рыдала.
Справедливости ради отметим, что Родине А. А. не изменил. На любые вопросы про Украину он отвечал, что во всем виноваты американцы, а Путин прав, и что он надеется на понимание со стороны Анри.
Француз смотрел с пониманием. Неожиданно он положил руку на запястье Алексея Александровича и произнес:
– Я очень ценю наше сотрудничество и сделаю все возможное, чтобы поддержать тебя в трудную минуту.
Булки А. А. непроизвольно сжались. Он вспомнил Катю. Ему стало очень и очень стыдно. Даже противно. Даже омерзительно. Если бы он не был женат, он в тот же момент послал бы Кате предложение выйти замуж и всю жизнь целовал бы ноги, чтобы искупить свою вину. Раскаяния прервал Анри:
– У тебя такое лицо, что мне больно смотреть, всё будет хорошо.
– Да нет, просто голова болит, спасибо большое за поддержку, я ее очень ценю.
Про болящую голову вышло очень правдоподобно, хотя и напомнило А. А. о слишком часто болящей голове его любовницы из Москвы.
– У меня есть таблетки, – Анри убрал руку с запястья. – Или хочешь, я тебе сделаю массаж головы, я недавно был в Азии и там меня научили снимать головную боль.
Алексей Александрович вспотел до желудка, в котором, наоборот, кусок льда хоть как-то поддерживал температурный баланс. Рот застыл в глупой улыбке, а в голове мелькало «один раз — не Элтон Джон». А еще он поверил в карму и Страшный суд, поклялся не только отдать Кате почку, но и расстаться с московской подругой. Но все это было в будущем, а сейчас вопрос стоял копчиком: давать или не давать за деньги. В России его ждали сотрудники, дети, жена и неприятный российский банк, который в кризис патриотично отжал уже пару бизнесов у зазевавшихся товарищей. В процессе переговоров некоторые сопротивлявшиеся оказались под следствием и с трудом откупились от еще больших проблем.
В общем, ситуация для Алексея Александровича была напряженная. А главное, он сомневался в порядочности Анри. То есть не было уверенности, дадут ли денег ему, если даст он. А. А. и его товарищи не раз заманивали барышень в постель, обещая заоблачный шопинг и прогулку на яхтах.
Выполнялись обещания в тех редких случаях, когда девушка была не дура и стулья предлагала после денег. Такие сучки вызывали у наших любовничков особенную аллергию, они обозлялись на всех женщин и кидали менее продуманных подруг в отместку всему прекрасному полу. Но просить денег у Анри до секса было бы совсем уже унизительно. Параллельно Алексей Александрович пообещал, что если выкрутится, то купит всем своим партнершам всё, что обещал.
Анри принялся массировать голову Алексея Александровича, который думал только об одном, спустятся ли руки француза ниже головы или нет. Шея была его последним рубежом обороны. Алексей Александрович попытался представить себе, как все будет, ужаснулся, вспомнил еще раз Катю и решил, что без любви он не может. Фраза родилась сама собой из воспоминаний о героической помощнице и ее отказе.
– Я на работе не могу, и у меня молодой человек! – на полном автомате выпалил Алексей Александрович.
Не успел он сообразить, что сказал, а Анри отреагировать на такой каминг-аут, послышался звук открывающейся двери.
«Он что же, с кем-то вдвоем драть меня собирался?!» — возмутился А. А.
– Анри, ты здесь? – голос был женским.
– Да, привет, а я тут как раз тренируюсь снимать боль. Это Алексей, наш российский партнер, и да, из нас гей только он, несмотря на мой массаж, – Анри хохотнул, подошел к жене и поцеловал ее.
– Алекс, вы гей?! И как вам живется в России??? Это же ужасная страна для таких, как вы! – жена у Анри была красивая, гораздо привлекательнее и жены Алексея Александровича, и большинства его любовниц.
Медленно выходящий из комы российский ложный голубой понял, что ситуацию может спасти только чистосердечное признание.
– Анри, прости, я не гей, мне очень стыдно, но я подумал, что этот массаж, это… ну-у-уу… ну… что… что ты… но, в общем, в такой ситуации никогда не был и почему-то ляпнул, английский не родной, вот и получилось, в общем, прости, пожалуйста!
– Голова-то прошла?
– Да.
– Ну, вот видишь! А вообще, смешно, конечно, получилось. Насчет массажа прости, и правда, для вас, русских, это, наверное, непривычно, да и для нас, в общем, тоже, просто я так горжусь, что научился снимать боль, что уже скоро в больницу пойду работать.
Алексей Александрович в тот вечер напился и много думал о том, что секс и зависимость не совместны, как гений и… ну, вы в курсе.
Кредит он получил. Долги девушкам раздал.