Самое удивительное, что история эта основана на абсолютно реальных событиях, разве что немного изменены обстоятельства, имена и кое-какие детали. В нашей стране жить так отчаянно прекрасно потому, что ты можешь выйти на улицу, открыть глаза и лицезреть непрекращающуюся комедию абсурда. Остается верить, что она не закончится драмой. Но я отвлекся.
В городе Каратовске неожиданно наступила весна. Наступила она, как почти во всей стране, непосредственно в собачье дерьмо. Аналогичный казус случился с Виталием Дмитриевичем Кочергой, помощником мэра вышеуказанного населенного пункта. В таком событии нет ничего неприятного или опасного, если только ты не чиновник, опаздывающий на совещание к руководителю. И надо же такому приключиться, что ботинок господина Кочерги вляпался в позорную субстанцию именно за двадцать минут до начала сакрального для любого госслужащего события. Не буду посвящать вас в технические детали борьбы Виталия Дмитриевича срезультатами собачьей жизнедеятельности, отмечу лишь, что битву он эту проиграл, поэтому зашел в кабинет начальника в носках. Мужчина в носках, в целом, образ комичный, а уж если речь идет о чиновнике, то тем более. Вишенкой на данном торте служила, да-да, вы не поверите, дырка.
Мэр города, Тимофей Ильич Маразов, оглядел Кочергу с головы до ног и ожидаемо уставился на отверстие в ткани, из которого смущенно выглядывала бледная плоть его помощника по связям с общественностью.
— Кочерга, здравствуй. Рад, что почтил своим присутствием, не буду врать, мы заждались. А скажи, вышел какой-то новый указ?
— Какой указ? — смущенно перетаптывался Кочерга.
— Являться на совещание к мэру города без ботинок и в носках с дырками. — Тимофей Ильич пояснил свой вопрос и, не дожидаясь реакции подчиненного, высказал иное предположение. — Или это одиночный пикет, а может, этот… как его… пе рформанс, да? Дочь меня новому слову научила.Ну, чего ты молчишь?
— Тимофей Ильич, наш дорогой Кочерга как бы намекает на свое бедственное положение и требует повышения оклада, — прогундосил заместитель мэра, Матвей Петрович Арбузов, отвечавший в этом коллективе, помимо всего прочего, за юмор и массовые затеи.
Тимофей Ильич, отметим, тоже за словом по карманам не шарил:
— А может, он дает горожанам понять, что беден и не коррумпирован, то есть работает на наш общий имидж, как и должен поступать помощник по связям с обществом. (Слово «общественность» потомственному чиновнику не нравилось, и он всегда заменял его на более привычное.)
— Произошло трагическое недоразумение… — Кочерга замялся, думая с чего начать, и эту паузу немедленно заполнил Тимофей Ильич.
— Трагическое недоразумение, Кочерга, это то, что твои родители потрахались, а всё остальное — следствие этого недоразумения. Ты долго будешь своим пальцем светить? Садись уже! Рассказывай, мы все внимание. Хоть что-то интересное в понедельник.
Получив трибуну, Кочерга начал доклад.
— Спасибо. Извините. Так вот. Перед самым входом в мэрию я наступил в собачье дерьмо…
— Это ничего, я вот, помнится, вступил в дерьмо, вот это была проблема, — не смог удержаться Арбузов.
— Матвей Петрович! — рявкнул Мэр. — Кочерга, продолжай.
— Ага, спасибо. Так вот, наступил, надо сказать, так масштабно, с душой, а у меня рифленая подошва, так что полноценно отмыть не удалось, там попотеть придется. Поэтому я мог либо войти в ботинках, но, сами понимаете, запах, либо вообще пропустить совещание, либо вот так вот — босиком, а дырку на носке я не заметил… Ботики мне женаскоро привезет.
— А носки? Мы теперь волнуемся, ты, Кочерга, можешь простудиться, тебе надует в палец. — Арбузов решил, что сегодня его день.
— Прекратить КВН! Мы всё поняли, Кочерга, спасибо тебе за заботу об атмосфере. Ладно. Давайте к делу. Мы тебя, наш босоногий друг, не просто так позвали на совещание. Назрела необходимость какой-нибудь социальной инициативы. А то мы давно ничего полезного для города родного не делали, — перешел на отеческий тон Тимофей Ильич, которого немедленно перебил неунимающийся Арбузов.
— Судя по резко растущему индексу доверия мэру, и правда, давно, советую и не начинать.
— Арбузов, ты сейчас у меня дошутишься. Кочерга, есть идеи? Что-нибудь простое, легкое в исполнении и всем нужное. Расстрелять Арбузова не предлагать.
Матвей Петрович не ожидал удара и пропустил. Чем ответить он не нашелся.
— Я, Тимофей Ильич, всегда с вниманием отношусь к знакам, — таинственно начал Кочерга.
— Дорожного движения?
Кочерга как будто бы забыл про дырку в носке и преобразился в Цицерона.
— Нет, я скорее про приметы и так далее. Мне вот кажется, если я по дороге на совещание наступил в собачье дерьмо, не знак ли это провести субботник и убрать это самое дерьмо с улиц, ну или хотя бы из какого-нибудь парка. Все это заметят, а парки после зимы действительно в ужасном состоянии. К томуже, это определенный жест в сторону ностальгирующих по СССР.
— Что делающих по СССР?! Кочерга, ты за словами последи, — нахмурился мэр города, боровшийся с различным непотребством, особенно в русском языке.
Цицерон осекся и начал оправдываться.
— Ностальгирующих. Ну, иными словами, тоскующих по прошлому.
Мэр вслушался и успокоился. Почудилось.
— Какой ты сложный, Кочерга, можешь попроще выражаться! Но мысль неплохая. Свежий воздух, все могут принять участие, даже я. Непонятно только, кто собачье дерьмо убирать будет. Кого назначить?
— Можно вместо выговора, — неожиданно дал о себе знать зам по кадрам Хорьков.
Реакция начальника надолго отбила охоту у других участников собрания проявлять хоть какую-то инициативу, а знатоку истории, Арбузову, напомнила судьбу изобретателя Медного быка.
— А что, толковое предложение. Вот я тебе, Хорьков, выговор и объявляю первому. И ты знаешь, за что! Это придурок-Зачайкин, твоя креатура. Ладно, об этом потом. Короче, с дерьмом вопрос решили. Хорьков и его команда ответственные. Мне идея с субботником нравится. Не расстрел Арбузова, конечно, но думаю, город оценит. Да, Матвей Петрович? Что скажешь за субботник?
— Мне нельзя, — буркнул недорасстрелянный Арбузов.
— Это почему это?
— Шаббат. Бог запретил мне работать в субботу.
Тимофей Ильич даже крякнул от креативности своего заместителя.
— Арбузов! Ты же русский!
— Да. Но бывший муж моей жены — еврей, и домаустановилась традиция. Не хочу ее нарушать. Шучу я! Что вы все глаза раскатали. Да за субботник я, конечно! Хорошая мысль. И бюджет на метлы и прочее вроде есть. Что убирать будем? Кочерга, что ты там про парк рассказывал?
— Я предлагаю привести в порядок наш главный парк «Берёзки». Я в нем был на выходных. Постыдное зрелище.
— Много работы Хорькову? — ехидно уточнил Арбузов.
— В каком смысле? — Кочерга напрягся в поисках логики вопроса.
— Ну что там с собачьим дерьмом?
— А, вы про это. В «Берёзках» с дерьмом совсем плохо.
— В смысле оно есть или его нет? — уточнил мэр, анализируя диалектичность фразы «с дерьмом всё плохо».
— Есть. Предостаточно. Но и помимо него очень много мусора.
— Вот и решили. Значит так. Убираем парк «Берёзки». На субботник идут все семьями. Первым составом. Никаких любовниц. Только жены. Дети с семи лет тоже обязаны быть. Собрать прессу. Всех подговорить так, чтоб аж в Москве про «Берёзки» услышали! Кочерга, свободен. Переходим к строительным вопросам.
— А можно я еще тут у вас посижу? Жена только через 20 минут будет, не хотелось бы босиком по мэрии ходить.
— Сиди, горемыка.
Подготовка к субботнику прошла успешно. Наступила пятница. Тимофей Ильич тратил утро на созерцание новой мебели, поставленной в его уютный спецкабинет для личных встреч. Хорьков проводил со своими подчиненными разъяснительную работу и угрожал уголовным преследованием за неявку.
Арбузов ругался с любовницей из-за сорванного субботнего рандеву, и только Кочерга хотел принять яд. Любой. Он никак не мог решиться сообщить Тимофею Ильичу пренеприятнейшее известие. Но наконец собрался. Секретарша его впустила.
— Кочерга, ты чего такой заебанный вусмерть? Надо тебе чаще гулять. Ну рассказывай, как там наш субботник злоебучий поживает. Всё организовано?
— Тимофей Ильич, произошло трагическое недоразумение…
Мэр отвлекся от своей любимой ящерицы. В предчувствии кризисной ситуации Тимофей Ильич всегда переходил на мат.
— Какое, блять, недоразумение? Трагическое?! Что с парком?
— Его убрали.
— Куда, нахуй, убрали?! Ты что несешь, хуепутало тупое?!
Испепеленный Кочерга отреагировал стремительно.
— Убрали — в смысле вычистили. Вчера сотрудники Регионоблхимсервиса вышли всем коллективом и убрали парк «Берёзки».
— Ну, пиздец. Арбузова ко мне! Срочно!
Арбузов явился через три минуты. Мэр продолжил:
— Что скажешь, Матвей Петрович? Думаешь, это пидор Исаулов мстит?
— Думаю, совпадение. А что вы так волнуетесь, ну уберем другой парк.
— Заместители у меня — ебануться не вернуться. Арбузов, вот знаешь, за что я тебя люблю?
— За что?
— За то, что феерический долбоеб! Мы уже всех в «Берёзки» позвали: и этих блядей с телека, и блогеров-ебанатов. Они туда всё равно придут с утра.
— Не подумал. Виноват, — раскаялся Арбузов, но с фантастической скоростью, опять же свойственной многим российским чиновникам, попавшим в безвыходное положение, придумал дичайший в своей абсурдности план Б.
— Тогда давайте срочно засрем парк обратно. Есть сутки. Делов-то. Еще и Регионоблхимсервису пистон вставим. Мол, даже парк убрать нормально не могут. Сплошной подлог.
— Арбузов, ну ладно Кочерга, он просто распиздяй с опилками в голове, но ты где мозги проебал? Нет, ты нехуево, конечно, придумал, чистый парк засрать, только как ты это предлагаешь сделать?! Выставку собак там ночью провести или рокконцерт устроить?! Как ты засрешь эти «Берёзки» за десять часов? Нет менее изъебистого варианта?
— Если честно, нет. Так, а чего вы волнуетесь? Наймем агентство. Пусть разбираются.
— Да ты просто Эйнштейн, Арбузов! Может, тебе в президенты пойти.— Тимофей Ильич оперся на стол для устойчивости. — А тебя вообще не волнует, как мы этот замечательный заказ агентству объясним?! Что их сотрудники подумают? Я прямо-таки представил, как тебя, мудака, арестовывают за то, что ты заказал агентству засрать парк за народные деньги.
Матвей Петрович, необходимо заметить, был предельно спокоен и даже в чем-то снисходителен.
— Зачем за народные? Есть у нас должники.
А агентству прилетит заказ от ваших недоброжелателей, как бы. От москвичей. Люди в агентстве будут думать, что засирают парк на московские деньги специально, чтобы подставить вас во время субботника. Даже если вскроется, мы ни при чем. У меня человек надежный, хозяин агентства, а ему я объясню, что идет борьба с Регионоблхимсервисом, и они нам устроили диверсию. Попрошу молчать. Завтра придем в абсолютнейшую помойку. Тимофей Ильич сел в кресло и улыбнулся. Мат немедленно улетучился.
— Арбузов, ты, только когда жопа в огне, соображать начинаешь? Ведь толково придумано! Учись, Виталий Дмитриевич! Значит так, об операции никому. Кочерга, реализация на тебе. Матвей Петрович стратегию определил. Ты уже отработай детали. И это. Кочерга. Проследи, чтобы засралина полшишечки, чтобы выглядело будто Регионоблхимсервис хреново убрал. Понятно? Все собираемся у мэрии завтра в 9. Тут до парка пять — десять минут идти.
— Конечно, Тимофей Ильич.
Прикормленное агентство взялось выполнять оригинальный заказ с особым рвением. Бюджет в этом году сводился с трудом, и неожиданный приход вернул многим надежду на летний отпуск. Креативный директор переживал, что не сможет податьпроект на Каннские львы. Идея вывезти ночью в парк собак из приюта, предварительно устроив им небольшую медикаментозную стимуляцию, была признана коллегами исключительно продуктивной. Не говоря уже о плане-перехвате машин с мусором. Кочерга даже не поехал в парк, так как ужепо видео было понятно, что поставленная задача выполнена.
Ранним субботним утром от мэрии к парку двинулась странная колонна. Мужчины в камуфляже и с лопатами, женщины на шпильках, при полном параде и с метлами, казалось, они вернулись с ночного шабаша, и наконец ряд граждан, почему-то с вилами. Четких инструкций по инструментарию не написали, и каждый взял, что посчитал нужным. Всё вместе это напоминало сумбурный Хеллоуин или начало погрома времен Гражданской войны. В глубине парка находилась бывшая усадьба купца Парамонова, разграбленная в 1919 году, что добавляло символизма шествию. Тимофей Ильич нацепил зачем-то бело-красную форму олимпийской сборной России, а вот Хорьков в своих болотных сапогах и перчатках по плечи напоминал палача. Кочерга, захвативший грабли для себя и Арбузова, семенил рядом с начальством в какой-то несуразнойдлиннополой куртке, которую ему выдал тесть. Вокруг Кочерги кучковались журналисты с камерами и блогеры с телефонами. Они убирать, разумеется, ничего не собирались, поэтому оделись достаточно празднично. Войдя в парк через главные ворота, колонна остановилась на небольшой площадке, откуда расходились аллеи в разные стороны.
Тимофей Ильич смотрел на зеленые насаждения, как Наполеон на Ватерлоо. Интересный перед ним и всеми остальными участниками акции открылся пейзаж.
Кочерга начал медленно, по молекулам, превращаться в камень.
Парк «Берёзки» был девственно чист. Ни пылинки. Казалось, даже муравьи в нем ходят в бахилах. Арбузов, цвета пахучего парного молока, кому-то позвонил, позеленел и что-то сказал Кочерге на ухо, глаза которого мгновенно начали смотреть в разные стороны, язык выпал, все конечности задвигались хаотично. В таком виде Кочерга подошел к Тимофею Ильичу.
— Тимофей Ильич, произошло трагическое недоразумение… Агентство перепутало парки. Они отработали парк «Дубки», — голосом, похожим на вой канализационной трубы зимой, зачитал свой, да и арбузовский смертный приговор Кочерга.
Он ожидал, что земля разверзнется под ним прямо сейчас, точнее, Тимофей Ильич ее раздвинет руками и затолкает туда своего помощника. Но…
У каждого российского чиновника рано или поздно в жизни наступает момент истины, когда высшая сила проверяет, не зря ли она вселила эту душу в тело, выбравшее такой извилистый жизненный путь, как служение народу. Прохождение теста ведет тело к высотам государственной карьеры и обнуляет карму. Провал — ну сами понимаете. Хотя вот что важно отметить. В глубине своей души Маразов этого провала хотел отчаянно. Он устал. От всего. От начальства, от подчиненных, от горожан, от самого себя, постоянно пребывающего в неврозе. Был бы на дворе другой век, Тимофей Ильич мог быбояться репрессий, а в нынешнее гуманное время ну что может произойти, максимум — уволят.
«Так и СЛАВА БОГУ!» — кричал внутренний голос старого аппаратчика.
Тем не менее долг поборол малодушие и праздность.
Тимофей Ильич посмотрел на небо, поблагодарил за оказанное доверие и шепнул Кочерге: «Журналистам скажи, чтобы камеры включили».
Помощник по связям с обществом, разумеется, решил, что его будут четвертовать в прямом эфире. Представил, как дочка сейчас увидит смерть папы, и чуть не пустил слезу.
Как только все камеры направили объективы на Тимофея Ильича, он сделал шаг вперед и начал свою тронную речь:
«Дорогие мои, как вы думаете, для чего я вас всех сюда привел? Молчите? Недоумеваете. Ожидаемо. Оглянитесь по сторонам. Посмотрите, в каком прекрасном состоянии этот парк! Вот так. Вот так нужно нам всем работать! Мы все должны взять пример с компании Регионоблхимсервис, сотрудники которой в четверг убрали жемчужину нашего города, наш родной парк «Берёзки». Мы часто говорим, что российская экономика неповоротлива, неэффективна, что мало инициативных предпринимателей, но это не так. Вот вы скажете: убрать парк не такое уж и дело. Ошибаетесь. Это наш дом. Наша земля. И посмотрите, в какой изумительной она теперь чистоте. И именно здесь я хотел бы лично, от лица всей мэрии и всех горожан поблагодарить каждого сотрудника компании Регионоблхимсервис за труд, а ее руководителю, Степану Сергеевичу Исаулову, предложить пост своего заместителя, освободившийся после отставки Матвея Петровича Арбузова,который утром сообщил мне, что хочет больше времени проводить с семьей. А мы с вами сейчас попробуем доказать, что городские власти умеют работать не хуже городских компаний. Теперь, когда вы увидели, как надо работать, мы все вместе пойдем в парк «Дубки» и уберем его. Наша задача — сделать к концу субботника парк «Дубки» таким же чистым,как парк «Берёзки». По дороге, а путь у нас неблизкий, но родной, мы, сотрудники мэрии города Каратовска, подметем улицы, по которым будем идти.
Дорогие мои каратовчане, сегодня ваш законный выходной, сегодня мы поработаем за вас, но если есть желание, присоединяйтесь к нашему крестовому походу против мусора! Погода прекрасная, и мы обещаем вам всем прекрасное настроение!»
А далее случилось чудо.
Горожане поддержали своего мэра, массово вышли на улицу, домаршировали до «Дубков».
Парк, как вы понимаете, и до работы агентства был не то чтобы чист, а уж сейчас и вовсе представлял из себя мусорный полигон. Один из смелых каратовчан, стоявших рядом с главой города, чья куртка была уже черной, мрачно отметил:
«Кто же его так засрал-то…» Мэр услышал и ответил еще одной короткой речью:
«Друзья, вот тут один мужчина справедливо высказался насчет того, как же мы довели парк до такого состояния. Разделяю его горечь. И ведь это не инопланетяне сюда мусор завезли, не москвичи, это мы с вами так парк запустили. Моя вина, недоглядел. Но теперь сам и исправлю. С вашей помощью,конечно. За работу!»
Видео с мэром города, убирающим сами понимаете что, облетело всю страну. Крестовый поход против мусора заметили в Москве, оценили продуманность всех действий и наградили Тимофея Ильича «звонком спокойствия», как называют в правительственных кругах сообщение о дальнейшем доверии к чиновнику со стороны руководителя. Где-то через месяц после памятного субботника Тимофей Ильич поехал в Москву в составе областной делегации. Вечером госслужащие расслабились, выпили как следует, разбились по кучкам и начали социализироваться. В какой-то момент Тимофей Ильичнеожиданно оказался один на один с крупным столичным аппаратчиком.
— Слышал про твой мусорный поход, Маразов, молодец, вроде бы на поверхности, а так выстрелило!
И тут какой-то голос в пьяной голове Тимофея Ильича начал повторять одно и то же слово: «Покайся. Покайся и уйди. Твой дозор окончен…» С каждой минутой приказ звучал всё громче и четче. И вдруг Тимофея Ильича накрыла волна нестерпимого счастья. Неужели вот прямо сейчас всё закончится?! Весь этот непрекращающийся беличий марафон. Мэр города Каратовска начал свою последнюю речь в качестве чиновника:
— Александр Владимирович, повинную голову же меч не сечет?
Аппаратчик ответил по-столичному. По-госу дарственному:
— Смотря какую голову и смотря какой меч. А что случилось?
Тимофей Ильич рассказал всё как было.
Александр Владимирович, дослушав всё до конца, махнул залпом боржоми (он сидел на диете) и сурово сказал:
— Ну всё, Маразов, ты больше не мэр Каратовска. Тимофей Ильич махнул водки. Ему стало легко. На свободу с чистой совестью. Он выполнил свой долг. Теперь в усадьбу. А его слушатель продолжил:
— Неделю на сборы — и ко мне. Ты же из любой жопы выход найдешь. У нас такие гении, как ты, на вес золота.
Тимофей Ильич лишился чувств.